То есть спасать тебя не надо 3

[vinny1]

Пакостить Локи умеет. И любит.
Когда вечером он выбирается из дома Старка, тот вопит ему в спину, что он перепутал восход солнца с закатом. Локи не отвечает, но к утру кожа Железного Человека, переночевавшего на террасе, приобретает насыщенно черный оттенок, а Локи «удивляется», насколько сильный в этой местности получается лунный загар. Когда Бартон обнаруживает Локи на кухне с чашкой чая и сожженным чайником и язвит что-то по поводу неспособности самообслуживанию, от него начинает удирать еда. Круассаны, изгибаясь гусеницами, ползают по столу, кофе утекает сквозь несуществующую дырку в чашке, а пицца и салат разбегается по углам.




Когда дисциплинированный Роджерс обнаруживает в коридоре постельное белье и одежду и вежливо указывает на необходимость самостоятельно стирать свои вещи, от него удирает одежда. И не важно, что Роджерс всего-навсего имел в виду необходимость складывать белье в стиральную машинку.
Когда Наташа усаживается в кресло к окну, на котором один единственный раз посидел трикстер, кресло взлетает к потолку и гоняет по особняку как заправский катер. Шпионка орет во все горло, но остается неясным от испуга или от восторга.
Брюс, исчезающий буквально сразу при появлении Локи, страдает невидимо. Никто не знает, что в его комнате на любой поверхности идет нескончаемый мультфильм о жизни Халка. Всякой и во всех ракурсах. К сожалению, это по большей части смешно, поэтому Старк, наржавшись как конь, отказался говорить с Тором еще и на эту тему.
Единственный, кто не страдает от шалостей Локи – Тор. Он выслушивает жалобы на своего небрата, претензии к нему, проклятия оголодавшего Бартона – еда не удирала только за пределами дома, и требования прекратить все это. Почему-то самый простой способ смертные не видят.
- Извинись перед ним, вот и все.
- За что? – удивляется Бартон. Тор горько усмехается. Действительно, за что.
Но когда Наташа вновь усаживается в облюбованное Локи кресло, последний фыркает и щелчком пальцев отправляет в полет диван с Мстителями. Шпионке приходится сострить умильные глазки, сложить ручки на груди и просительно тянуть:
- Ло-о-оки. Ну покатай, ну чего тебе стоит…
А на следующий день искристо-черная кожа Старка тоже исчезает. Железный Человек предложил Локи полетать на нем над волнами. А еще через пару дней мультик о Халке переезжает в гостиную, потому что последний, покорно позеленев с утра, таскает Локи на плече и ныряет с ним в море.
Только Тору не удается привлечь внимание мстительного бога. Днем Локи запирается в «своих покоях», вечер и ночь проводит в море. Плавает он еще лучше, чем рыба, особенно когда находит дельфинов и превращается в одного из них. Волшебное зрелище трансформации гладкого грациозного дельфина в обнаженного, не менее гладкого и грациозного Локи - все, что достается Тору. И то, это зрелище он разделил со Старком.
- Он горячий как ад.
Тор кивает, срывает с себя рубашку, опускается на колено и окутывает тканью сидящего Локи. Взгляд Локи такой же острый, жесткий, как тогда на границе, когда проклятый унизительный обычай потребовал раздеть йотуна догола. И Тор смотрит в ответ также как тогда – прямо и открыто.
Ты часть моей жизни теперь, половина моей жизни.
Локи первым отводит взгляд, поджимает губы. Рубашку он спускает с плеч и завязывает на поясе на манер полотенца. Так они и возвращаются в дом.
Тор не надеется, что Локи заговорит с ним, а тем более простит. Но может хотя бы гадости делать начнет. Но там их ждет сообщение от Коулсона и примирение вновь летит в тартарары.
- Тессеракт похищен.
Новость заставляет присесть всех, кто сидел и вскочить тех, кто развалился в кресле.
- Как? Опять?
Трагикомичность ситуации зашкаливает, но Коулсону не до иронии. Тессеракт выцыганили у Локи во временное пользование в качестве жеста доброй воли. И то только потому, чо у «смертных», по мнению Локи, никогда не получится задействовать камень так, как нужно. Тор с легкости согласился на передачу Камня в руки исследователей, лишь бы не нарушать хрупкое равновесие между друзьями и возлюбленным.
Сейчас эта мысль уже не кажется удачной. Потерпел бы.
Локи замирает посреди гостиной как был, то есть в рубашке, обернутой вокруг бедер, представляя собой дивной красоты мраморную скульптуру. Лицо его становится странно безразличным словно текущая вода. Тор знает, что это: Локи ищет. Рыскает по ментальному полю, разыскивая след. Остальным зрелище в новинку.
Старк откровенно жадно рассматривает полунагое тело, Роджерс стыдливо отводит глаза, Наташа, проехавшись взглядом по гладкой коже и не обнаружив ни единого волоска, завистливо ахает – зачем мужику такое счастье?
Тор сжимает кулаки и напряжено смотрит в окно. Локи! Бессовестный лгун и плут! Он заворачивается в многослойные одежды как самая стыдливая девица, ни дюйма открытой кожи, ни одной чистой линии, а теперь что? Разве смертные могут смотреть на него с таким восторгом и радостью как смотрит он? Разве могут они понимать, какую драгоценную красоту видят?
За окном стремительно темнеет, ворчит, шумит, грохочет, а через пару минут в берег позади дома впивается ослепительная молния и от грохота закладывает уши.
- Эй-Э, Златовласка! Потише! Никто не сморит, блин!
Тор поворачивается, гневно глядит на Старка. Молния бьет ближе.
- Черт! Тор! Я не смотрю! Я ничего не говорю!
Коулсон имеет глупость попытаться достать электрошокер – когда-то он хорошо себя показал в борьбе с асгардскими богами и молния лупит прямо в дом. Лампы гаснут, плазма издает предсмертный писк, а кофемашина давится на середине цикла и выплевывают кофейную жижу на пол.
- Тор!
Локи «отмирает» и недовольно сводит брови:
- Тессеракт на земле, но он не… он по другую сторону океана.
От грохота он морщится и с досадой смотрит на Тора.
- Что случилось?
Тор качает головой, отворачивается. Что он может сказать? Что никто не имеет права смотреть на Локи? А он сам имеет? Или пока не принесет их сердца?
- Ничего не случилось, - благоразумно умалчивает об очевидной причине Старк, потирая уши. Генераторы уже включились и гостиную снова заливает электрический свет, - но в смысле он переживает.
- О чем? – недоуменно вскидывает брови Локи.
- Ну как о чем? О Тессеракте.
Локи с царственной небрежности пожимает плечами.
- Ничего с ним не случится.
Заявление Мстители встречают с отвисшими челюстями. А Локи, совершенно удовлетворившись результатами своих поисков, следует в свои покои.
- Подождите, что значит ничего не случится? И что значит по другую сторону океана?
Локи отвечать считает необязательным, подавленный Тор тем более. Гроза за окном глухо ворчит, но молнии землю не полосуют. Старк с опаской посматривает на тучи и аккуратно спрашивает.
- А когда его украли?
Коулсон по умолчанию не может смотреть злобно – роль не та, но смотрел бы, если бы мог.
- Установить точно не удалось.
- Это как же?
Камень находился в охраняемой лаборатории, и никто не заметил его исчезновения? Однако и признавая очевидную несостоятельность родного ЩИТа, Коулсон сохраняет безмятежно вежливый вид.
- Камень после исследования заперли в хранилище. Опыты решили продолжить только вечером и выяснили, что Тессеракта в хранилище нет. Визуализация былая ловким голографическим трюком.
- Здорово.
Старк вскакивает, расхаживает по гостинице, размахивая руками.
- Здорово! То есть вытянули его свои.
- Это не доказано, …
Старк его сразу перебивает.
- Бросьте Коулсон. Создать замену и сбить с толку аппаратуру с бухты-барахты нельзя. А Тессеракт на базе появился неделю назад. Так оперативно могли сработать только свои: те, что знали, что это такое, как выглядит и как ощущается нашей аппаратурой.
- И тем не менее связь не доказана.
- Ага-ага, появился еще какой волшебник и забрал камушек.
- Или уже имеющийся волшебник забрал.
Намек Тору не нравится от слова совсем. Тем не менее он старательно сохраняет хладнокровие. А ветвистая молния, бьющая прямо в машину Коулсона всего лишь издержки производства.
- Если бы Локи его забрал, он бы не скрывал. Тессеракт – собственность Асгарда. Он имеет право забрать его в любой момент.
- Ну-у… может он подшутить решил, - больше от злости предполагает Бартон. Тор качает головой:
- Разве это смешно?
Если Коулсону непонятно, то остальные намек поняли. Локи пакостить любит, но смешно.
- А кража Тессеракта – это не шутка. Это нарушение договоренности.
Тор искренне не понимает, почему сметный продолжает обвинять Локи. Зачем красть свою собственность, если она и так твоя? Локи же сказал, где Тессеракт? И даже если это часть шутки, он все равно имеет на нее право.
- Ты приехал только ради того, чтобы обвинить Локи, – озаряет Тора.
- Чтобы узнать так это или нет.
Слова Коулсона тонут в грохоте грома, следующая молния поджигает машину и Старк хватается за голову.
- Златовласка! Я блин, оплачиваю половину расходов ЩИТа, ты гробишь почти мое имущество, а не Коулсона. Прошу, перестань! Мы уже поняли, правда! Твой Локи не причем!
Коулсон возможно и не согласен, но благоразумно молчит. Бартон опасливо отходит в угол, Наташа лицом выражает, что-то вроде сочувствия. И Тора переполняет печаль.
Локи… он ведь не такой простой как все. Локи сложный. С ним нельзя как с обычными асами или людьми. Он это знает, но его новым друзьям совсем невдомек.
- Локи ответил тебе, сын Коула. Более того, он сказал, где находится Тессеракт. Если ты глуп, ты не воспользуешься этим знанием. Если ты умный, ты поймешь, где искать пропажу.
Тор отворачивается и направляется в комнаты Локи. Не видит, какую многозначительную гримасу корчит Старк и каким оторопелым выглядит агент ЩИТа после нехитрой отповеди.
- Но его пропажа представляет угрозу. Если он попадет не в те руки…
- Не грозит. Смертные не могут активировать камень пространства.





Грозит или не грозит, а команду Мстителей абонировали для решения задачи. Точнее попытались, потому что капитан Америка по-прежнему ходил без трусов. Увы, прийти в таком виде просить прощения у Локи, он не решился, а Локи будучи богом не милостивыми, а совсем наоборот, никому спуску давать не собирался.
- И вы собираетесь терпеть подобное? – вопрошает Коулсон, окончательно потеряв маску благожелательности. Старк легкомысленно пожимает плечами.
- Да, ладно. Это весело. А мы в отпуске.
- Но отпуск закончен. Потребуйте снять заклятие.
Возмущение Коулсона встречает весьма необычная реакция. Наташа загадочно улыбается, вспоминая летающее кресло, Бартон злобно фыркает – ничего, он сходил покланялся, и у Роджерса не отвалится, Старк вообще хохочет во все горло. Локи ему нравится, во всех смыслах, и разрушать столь удачные отношения с асгардским принцем ему не хочется.
- Интересно, как ты себе это представляешь.
Коулсон задумывается, смотрит на потушенную сгоревшую машину, потом на бегающего по стене мультипликационного Халка и вздыхает:
- И что он хочет?
- Любви и преклонения, - фыркает Старк, - но обойдется и приятным ему предложением.
- ?
- Я, например, с ним над морем полетал. Ему понравилось.
Коулсон закатывает глаза – детский сад, встает, поправляет одежду и решительно двигает в комнаты Локи. Старк проводит его заинтересованным взглядом, оборачивается к другим и прижимает к губам палец. Локи терпеть не может, когда кто-то пытается к нему зайти.
Старк шепотом зовет Джарвиса, приказывает перевести изображение из гостиной – в отличие от Локи, Тор не озаботился протоколом невидимости. Изображении почему-то идет без звука, но и от увиденного можно получить немало пользы и радости.
Сначала Коулсон пытается выяснить, как поговорить с Локи, а Тор его отговаривает. Судя по хмурому выражению лица последнего Коулсон давит на совесть и у него не получается. Логично: даже если Тор считает себя защитником Мидгарда, мелкие интересы США или ЩИТа ценности для него не представляют.
Затем Коулсон пытается войти и даже открывает дверь. После чего почему-то пятится и едва не падает, столкнувшись с краем дивана. А потом из покоев Локи выхордит ОНА.
Она довольно высока, черноволоса, зеленоглаза и от ее улыбки хочется свернуть горы и притащить луну с орбиты прямо к ее столику. Она одета в зеленый шелк и струящаяся ткань обнажает то изящную руку, то бесконечно длинную ногу. От этого зрелища становится сразу и жарко и холодно.
- Горячий как ад, - восторженно шепчет Старк.
Черноволосая ведьма, кажется, слышит его и смотрит прямо в экран. Глаза у нее огромные, а кожа такая гладкая, что кажется – ресницы и зелень глаз отражаются в ней как в воде.
Она неспешно поднимает руку в интернациональном жесте, кокетливо целует оттопыренный средний пальчик. И исчезает.
О черт!