Влюбленные старики смотрятся очень смешно. И трогательно. Ему - 76, ей - 68, он ее ревнует, когда она без него едет на выступление. он ей готовит, когда она приезжает в гости. они гуляют под ручку. как тринадцатилетние подростки. Последние верят в то, что их любовь - на всю жизнь. что ничего лучшего с ними не случалось. а первые знают, что так оно и есть.
А ты - задерганный ездой в травмае, с задолженностью за квартиру, с мыслями о готовке или карьере, учебе или подлости сослуживца, амбициями или разочарованиями, ты - с твоим двадцатилетним нигилизмом, с тридцатилетним цинизмом, с сорокалетними болезнями и поисками работы. тебе - не до таких глупостей. У тебя - дела. нужда, цели. Но когда смотришь в глаза влюбленного семидесятилетного старика, понимаешь, что эти глупости - единственная стоящая вещь.

---

Реадаптация Amon для nover

Читать можно без всякого знания канона. Произведение вполне самостоятельное и самодостаточное.

Честно говоря, я даже не знаю с чего начать. Лично меня сразу впечатлили экскурсы в историю нацизма, тем более в оккультную часть мировоззрения: искренне уважаю людей с глубоким знанием предмета. Рассматривать Розенкройц в качестве продолжателя славного дела националистической партит Германии пробовали не раз и не два, но эта попытка, на мой взгляд наиболее удачна и наиболее полна. Одна рекомендация Кроуфорду жениться на определенной фройлен чего стоит.
Но собственно больше всего впечатляет атмосфера: сравнивая фрагменты приведенных документов и поступки героев, видишь собственными глазами как … хм, дело фашизма, нацизма, любой тоталитарной идеи живет и процветает – вернее, гниет и отравляет. Всеобщая и взаимная слежка, тотальный контроль и абсолютное недоверие даже ближайших, особенно ближайших соратников друг к другу, НЕОБХОДИМОСТЬ предательства как единственной гарантии выжить, система мировоззрения, исключающая всякий намек на нормальные человеческие отношения. Не то, что чувства – отношения, обычные, повседневные. Их просто нет – никаких, даже самых самых простых, откуда, черт возьми, здесь взяться любви?
Предательство становится постоянной составляющей, превращается в искусство, в средство, в конце концов – в единственный способ существования, его базовой основой, настолько полной, что другого способа для героев уже просто не существует. Они предают постоянно, все время, друг друга и всех. Единственным проявлением близости и чего-то вроде дружбы становится предательство не полное, а частичное. «Безопасное» предательство, искусство предоставить маленькую часть правды, маленький донос, маскирующий правду настоящую, обеспечивающий небольшое наказание вместо настоящей кары. Шульдих сливает данные о Кроуфорде, который встречается с кем-то из Шрайнт, прекрасно зная, что сама эта женщина является двойным шпионом. Поэтому его предательство по отношению к Кроуфорду небольшое, «правильное» в его искривленном сознании. Эти данные и так и этак попадут к Эсцет, нет смысла их замалчивать и провоцировать наказание за недоносительство. Кроуфорд отдает Шульдиха в лабораторию по требованию куратора последнего – тот проводил на Шульдихе дополнительные опыты, немцу вообще всегда везет как утопленнику, и жаждет продемонстрировать коллегам, насколько хороша его работа: третий уровень, стабилизированный, что крайне редко встречается. Стабилизация с помощью гомосексуального секса по его словам появилась случайно: у ученого не было подходящей женщины для опыта, поэтому он использовал бета-самца. Шульдих, глубоко убежденный в том, что его куратор его ненавидит, наверное, разочарован. С точки зрения Шульдиха, лидер его слил полностью: не предупредил, не дал времени подготовиться – подставил, в общем. По его словам настоящий лидер, который беспокоится о своей команде, должен поступать как сам Шульдих: сливать относительно безопасную информацию.
Мир искривлен, изломан, как у дурном детском кошмаре кривые зеркала так искажают действительность, что действовать согласно человеческим понятием невозможно. Шульдих и Фарфарело были одной командой, которую периодически пытались подогнать под кого-нибудь. Шульдих старательно подставлял новоявленного начальника и оба славных бойца невидимого фронта оставались самостоятельными, что по идее должно говорить об относительно доверии друг к другу. Но вот на очередном задании Фарфарелло застревает где-то внизу, здание взрывается, но Шульдиху и в голову не приходит лезть спасать своего напарника. За что, крайне удивленный, получает по морде от Кроуфорда. В последнем все еще сохранилось то убеждение, что в команде не каждый сам за себя, а каждый за всех. Команда гоняется за беглым телепатом, чтобы «вернуть» его Розенкройц, в результате больших усилий таки находит и загоняет в тупик – Шульдих убивает своего беглого коллегу, чтобы тот не попал обратно в лапы организации. «Как ты посмел попасться?! Как ты позволил себя догнать». Если бы Кроуфорд его не прикрыл, Шульдиху грозили бы те же неприятности, от которых он спас беглеца. Если бы на следующем задании Шульдих не прыгнул выше головы, Кроуфорда бы направили на опыты.
Кажется, что основа взаимного доверия уже есть, кажется, что у этих двоих уже что-то образовалось, что-то человеческое, есть с чем работать. Не тут то было! Автор переворачивает историю с другой стороны, и начинается гонка с взаимным и предательствами и то, что могло бы быть, лежит под ногами героев – они оба ее не использовал. Слишком много вранья, недоверия и невозможности существовать с этим предательством на всех уровнях.
Что-то есть. что-то остается, заставляя Шульдиха не подставить пророка в последний момент и добиться провала Эсцет. Что-то заставляет его поставить Кроуфорду эмоциональный блок, когда у последнего едет крыша от проявления третьего уровня. Что- то заставляет его потом, в «Обратном отсчете» пытаться спасти американца. Это что-то не мешает ему оставаться глубоко равнодушным ко всему на свете, ничего не чувствовать, бросить Фарфарелло в городских трущобах, продать Кроуфорда американцам – выжить. Уже упоминаемый его куратор говорит, что бета-самец не способен на самостоятельное выживание, что ему требуется кто-нибудь – для стабилизации, для постановки целей и так далее. Ну что ж, Шульдих утверждает обратное. Он выживает. Он остается независимым. Возможно, Amon именно это ставила целью фика: показать цену независимости для выпускника Розенкройц. Но ощущение искалеченности, невосстановимости человеческого облика остается. Да, он освободился, но он остался калекой: без рук, без ног и не видит, что у других людей эти моральные руки-ноги есть. Просто – не видит. Не знает, что можно ходить на ногах, а не пробираться ползком.
Очень страшно, в общем. Очень больно. Беспощадно и безнадежно. Ничем не помочь. Ничего ни сделать – не с чем работать.
Как-то так.

---

Я понял: весна у нас днем, а ночью - зима.
Открываешь утром глазки - ну или у кого, что есть - а за окном белым-бело, потому что всю ночь падал снег. А днем начинается весна: светит солнце, текут хм... ручьи, блестит грязюка, оставшаяся от съеденного снега. Вечером небо синее-синее, правильное, с темно-зеленым по краям - весеннее, теплое с повисшими бубенчиками звезд, так и тянет лапкой схватить. А ночью снова приходит зима и все начинается заново.
Птицы, коты и верба в теплом закутке рядом с гаражом уверяют, что весна уже всегда: и днем и ночью.
***

---

Пейринг Шерлок Холмс/Джонотан Смолл вынес мне мозг.
Пойду, забудусь сном.

---

Оптимизм и пессимизм.

У нее розовые очки в десять диоптрий.
И без них она ничего не видит.

---

Я вернулась!

Ну и весна тоже. Такое солнышко сегодня было, такое небо!!! И облака такие пухлые, вкусные, мягкие, с дождевыми пузиками. И квяточки есть, я знаю! Не близко. но под Курахово, где теплая низина вторую неделю цветут пролески и подснежники! И грязюка везде аховская, весенняя.
Весна, мр-р! Завтра правда опять зима будет, но ничего, потерпим. У нее еще одно платье осталось и все.
А винт я сегодня наконец-то перегрузила, запихала последний драйвер и теперь слушаю Чайковского. Вот-с!
Весна люди! Весна!!!

---

Nover Вы это видели?

Мря-я-я-я!!!

---

Весна, крестьянин торжествуя. на дровлях... млин. обновляет путь.

С прошлой недели снег лежит: беленький, пушистенький, мяконький как котенок. Так и хочется потискать и погладить. Все сразу стало такое белое, чистенькое. Смотришь и не поймешь чего праздновал: то ли Новый Год, то ли 8 Марта.
Где эта... нехорошая женщина?!!! Где весна. я вас спрашиваю?!!!

---

С 8-м марта!

Поздравляю всех нас хороших, любимых, красивых, самых лучших и самых желанных!!!
***

---

Неделя прошла бурно. Очень.
Сначала выключили свет. Одновременно выключили телефон. Воспользовавшись временным отсутствием электричества я подсоединила старый винт. Что послужило решающим фактором катакстрофы - фиг его знает. Телефона-то как не было так и нет. Опытным путем было уставновлено, что в результате всех пертурбаций полелети настройки Эксплоплера: пересвтали быть доступными и дайрики и еще куча сайтов. И базы не обновляются. Вот же гадство.
Да, и я вышла на работу. Я говорила, что ненавижу свою работу? Так вот,да, я ее ненавижу. Нет, не так,я ее НЕНАВИЖУ!!! Меня просто тошнит. Одна радость, что домой потом возвращаешься, и не тошнит, потому что не на работе.
А теперь у меня мама заболела. Вчера как стойкий оловянный солдатик отправилась на работу, вместо больницы, а утром я ей скорую вызывала. Заявили, что пневмония и свалили - ждите машину. Мамик и ждал почти 4 часа. А мне на работу пришлось переться. И весь день звонить то ей, то участковому, то в больницу. В общем, мне бы теперь тоже капельница не помешала.
Положили в инфекционную, типа грипп. Суки! Но правда не пневмония, рентген не подтвердил. Поеду завтра. силком отволоку в пульманологию, нехай ложат на мое еще тепленькое местечко и лечат.
Скорей бы уже весна.

---

Хочу флаффу. Развеститого как клюква. Не судьба почему-то.

Черт его знает, тоже спойлер, наверное.
Колония "Неистовые земли"
Бета: нет.

Уу-у-, хочу флаффу-у-у!

Отношения блонди к любви и сексу общеизвестно: не существует для них ни того, ни другого. Для элиты вопрос решен настолько кардинально, что сама его постановка кажется абсурдом, чистейшей нелепицей. Увы, люди, видящие собственными глазами двухметровую красоту неписанную, могущие засвидетельствовать отменную физическую форму «красоты» и неизменно подпадающие под обаяние глубокого ума, проницательности и любезности ее же, категорически отказываются верить в отсутствие у «красоты» личной жизни. Более того, некоторые прилагают множество усилий, чтобы вопрос сей поставить, выяснить и уточнить.
Ясон с удивлением понимает, что на Амой настоящей преградой для поползновений такого рода служили вовсе не искусственное происхождение блонди, не принципиальная невозможность какой-либо эмоциональной привязанности, а исключительно недоступность последних, обособленность существования элиты в Эос. Здесь в колонии, его высокое положение, очевидная холодность, искусственная природа не служат ему защитой. Он, блонди, вернее, сильвер для всех, за одним исключением, оказывается объектом привязанностей, оценок, надежд и своего рода посягательств.
Не на физический контакт, ни Боже мой, но на эксклюзивное внимание. Во всяком случае, именно к такому выводу приходит Ясон, когда Краммер в четвертый раз за неделю, является к своему начальнику за консультацией. Нельзя сказать, что ворох договоров, оставшихся после передачи колонии Амой, не требует внимания как начальства, так и всех его подчиненных - требует, и еще как: наследие концерн «Тайга» оставил разнообразное и крайне запутанное. Но, восстановив события двух прошлых месяцев, Ясон приходит к выводу, что раньше его сотрудник не нуждался в столь частых и подробных консультациях.
Инженер-энергетик Второго Купола тоже. И представитель компании «Саркон», тоже должен был бы больше уделять внимание работе со строительным отделом, а не с администрацией. И пожалуй, Эрика Гордон, заместитель директора Третьего Корпуса слишком часто наведывается в Первый… Ясон, всерьез взявшись анализировать поведение своих коллег, сотрудников и знакомых с новой точки зрения, ощущает нечто близкое к досаде и огорчению. Там, на Амой, он довольно часто нарушал принятые в обществе границы между элитой и людьми. Это было вызвано необходимостью: деловыми соображениями, экономической выгодой, высокой секретностью, требующей контактов непосредственных и личных. Но он все равно оставался фигурой неприкосновенной: блонди, элитой. Айсменом, кем-то, кто как древний бог взирал с высоты Олимпа на землю, и если и спускался к смертным, то все равно оставался недостижимым божеством. А здесь, на Скарр, оставаясь элитой, оставаясь высшим должностным лицом, он внезапно превратился… в человека? Значит, божественность, неприкосновенность элиты обеспечивается только изолированностью последних?
Но другого объяснения нет. Ясон работает рядом со своими людьми – в одном помещении, живет рядом – в такой же каюте, как и у всех остальных, пользуется теми же транспортными средствами, системами связи и обслуживающей техникой. Он постоянно находится рядом с людьми, на том же бытовом уровне и этого достаточно, чтобы они видели в сыне Юпитер человека и признавали эмоционально-привлекательным объектом.
Последней каплей оказывается Астра, референт представителя горнорудного концерна. Сегодня Ясон имеет счастье и радость лицезреть улыбающуюся клыкастую красотку – следствие длительного и вышедшего из-под контроля эксперимента – уже четвертый раз. Кажется, все документы, которые отдел мог переслать в электронном виде приносятся ею лично в распечатанном пластиковом варианте.
- Благодарю. Вас Астра.
- Не за что, господин Ясон. Что я еще могу сделать для вас?
Ясон ошибся. Последней каплей для меры его терпения послужил безмолвный взгляд кого-то из техников комплекса, полный положенного по случаю восторга , обожания и подступающей тоски. Блонди подумал, что скорее всего, это не единственный такой взгляд, и скорее всего, о наличие подобных взглядов не знает только он сам, и что, пожалуй, это самое печальное и даже смешное в его положении. В конце концов, он должен был, обязан был предположить такого рода… осложнения.
Кабинет коменданте по обыкновению пуст. Высшее должностное лицо колонии с большей вероятностью можно обнаружить на дне нового вулкана, или на площадке резервуара Купола, или на срочной разгрузке катера, чем в собственном кабинете. Поэтому Ясон занимает его стол и его машину, чтобы гарантировать себе одиночество. Удивительно, но как раз сегодня попытка не удается.
Черный расположился на кресле, повернутом спинкой к двери, поэтому когда Ясон заходит в каюту, включает свет и усаживается за столом, он не замечает монгрела. Позднее Ясон ни как не мог точно сформулировать причину такой невнимательности, ведь обычно, он сразу ощущает наличие посторонних : людей, андроидов, элиты. Но присутствие Черного, и тогда и позднее, воспринимается как-то иначе: как что-то неопасное, не тревожащее, не настораживающее, как что-то, позволяющее ощутить спокойствие. Тишину.
Те несколько минут, пока Черный с удивлением наблюдает за неподвижно сидящим блонди, Ясон именно это и чувствует.
Черный возится в кресле, хмыкает, заявляя о своем присутствии, садится на колени так, что его голова показывается над спинкой кресла
- Добрый вечер, господин Ясон.
- Добрый вечер.
- А что вы делаете у меня?
- Пришел поработать, - Черный смотрит на него с любопытством, не спрашивает, но Ясон считает нужным пояснить, - у вас тихо и никто не надоедает глупыми вопросами.
- Хм.
Звук можно принять за согласие и углубиться в работу, отбросив человеческие факторы, но Ясон испытывает желание продолжить ничего не значащий разговор.
- Надеюсь, я вам не помешаю?
- Нет.
- Вам не нужна машина?
- Нет.
- Еще раз прошу прощения.
- Хм.
Неожиданно Ясон понимает, что он задает глупые вопросы.

@темы: Ai no kusabi - фрагменты, мир "Дороги"

---

4-ый сезон, 8 серия.
" - А где твоя мама?
- Ну-у, она загадала отправиться отдыхать на Бали, так что я думаю, сейчас она на Бали."
Одри, куколка! Я просто балдею от этого ребенка!

---

Об изменениях вкуса

В детстве стакан молока представлял почти неразрешимую проблему. То есть, ничего против молока я не имела, но пить его приходилось обжигаясь и давясь, потому что стоит замешкаться, подождать, пока остынет - и готово! Молоко покрывалось гыдотною пленкою, стакан с воплями препровождался маме. а она, снимая пенку. говорила: "Не допьешь (вариант: не доешь суп, котлету. кашу) и пенка будет за тобой гоняться"
Кошмар же что такое! Детский хоррор!
А теперь этот выросший ребенок стоит с ложкой на перевес над кипящим молоком и повторяет процесс кипячения несколько раз, чтобы с диким глазами маньяка и высунутым от счастья языком выловить всю, какую только можно получить, пенку - толстую. вкусную. нежную, сладкую... ням-ням-нямммм ...

---

Давно человек написал, а прав до сих пор. Как мне кажется.

08.09.2008 в 22:26

Пишет  Terra Nova:

Не то чтобы назрело...
Но лучше сказать об этом, пока оно еще вызывает только недоумение, а не ярость.
Я про то, что мы пишем. И чего не пишем. И это, граждане, будет очень-многа-буква.

очень-многа-буква

Не так давно мама, подойдя ко мне, когда я сидела у них за компом (ибо мой тогда был еще трупом), между прочим спросила:
- Ты стихи совсем забросила писать?
- Ага, - сказала я, ибо это чистая правда.
- И песни не пишешь?
- И песни не пишу, - сказала я, с трудом попытавшись припомнить, когда написала последнюю. По всему выходит - очень давно.
- Ну конечно, - сказала мама с некоторым даже пренебрежением. - Ты все свой слэш пишешь...
- Ага, - сказала я.

И припомнился мне тогда (или чуть позже, чем тогда) пост любивной Коммы, в котором она печалилась примерно о том же. А именно: негодование близких - почему мы растрачиваем свой талант неизвестно на что, если умеем делать "достойные вещи".

Грустно мне все это слышать, господа, грустно и печально. Ибо беседы похожего содержания происходили у меня не только с мамой, а с довольно широким кругом товарищей. И сводились они примерно к следующему: почему ты страдаешь фигней, когда можешь страдать не фигней?
В свете чего у меня сложилось любопытное впечатление: кажется, эти товарищи всерьез уверены, что способны разобрать, где фигня, а где - не фигня, и более того - взять на себя ответственность за это решение. Меня это сначала безмерно веселило, а потом (т.к. я все-таки не только сангвиник, а еще местами очень даже холерик) весьма и весьма разозлило.

Это у нас была преамбула. А сейчас будет амбула.

... В свое время, лет пять-шесть-семь-десять назад я очень-преочень мечтала быть писателем. Быть писателем в моем понимании означало: зарабатывать писательством на жизнь. (И в этой мечте меня изрядно поддержал сэй Кинг со своей философией, мы говорим: спасибо.) Я никогда не мечтала ни о супер-известности, ни о том, чтобы быть Первой и Лучшей (как ни прискорбно, вот именно в этой области самоутверждения мое тщеславие с завидным постоянством пасует), а хотела всего лишь получать деньги именно за то, что приносит кайф (ибо в те времена бездумного кайфа и полета фантазии было значительно больше, чем работы над текстом).

Как бы то ни было, за прошедшие годы эта мечта не то чтобы пропала, но серьезно видоизменилась. Я не стану утверждать, что виной тому именно фанфикшн. Даже, скорее, возьмусь утверждать обратное, ибо по моему скромному мнению тут получилось воздействие «от противного»: я имела возможность понаблюдать за некоторыми известными писателями вблизи, и постепенно мне начало казаться, что меня что-то очень во всем этом смущает - что-то невысказанное и оставшееся за гранью сознательного восприятия.

Если говорить коротко (что у меня всегда получается паршиво, и я буду над собой работать, о да, мы говорим спасибо), меня перестала греть мысль о книжке с моим именем на обложке. Не поймите меня превратно: я буду весьма рада в некотором, пусть отдаленном будущем, такую книжку подержать в руках и главное - ощутить ее запах (меня сейчас многие поняли, правда? ), но проблема заключается в том, что это условие перестало быть достаточным для моего удовлетворения. По правде сказать, оно перестало быть даже необходимым, и перешло в разряд событий, которые «прикольно, если получилось», вместо первоначального «это то, к чему я стремлюсь всем сердцем».

Потому что меня с некоторых пор начало занимать другое, и вот тут с полным правом я могу заявить, что фанфикшн имеет к этому отношение.
Люди, которые меня более-менее знают, в курсе моей невменяемой и ненормальной реакции на хороший текст. Заключается она в том, что если текст уж очень хорош, то мне от него становится так хорошо, ну так хорошо, что аж плохо. Иногда даже в физическом смысле: сердце болит, голова, желудок, и т.д. Как с этим бороться - я не знаю, и думаю, что уже, наверное, поздновато, зато такая вот реакция, когда я ее проанализировала, кое-что мне сообщила касательно видоизменения моей мечты.

Наполовину реакция эта вызвана преклонением перед мастером, визгами восторга от того, что такой текст существует на свете и я имею возможность его прочитать. А вторая половина состоит из банальнейшей зависти не вполне белого цвета, которая в нашем случае и становится двигателем прогресса, обеспечивая смену парадигм.
Опять же, если коротко: мне становится совершенно пофиг, будут меня печатать, или нет, если я вообще когда-нибудь смогу так писать. Потому что возможность вызвать в ком-то вот такой вот «биг-бада-бум» кажется куда заманчивее, чем поставить в сервант очередной журнал с.

Мне, конечно, могут возразить, что есть смысл совмещать приятное с полезным… однако я вынуждена с таким возражением не согласиться. Ибо, с моей точки зрения, это вещи настолько разной валентности, что ставить их в один ряд не имеет никого смысла. Т.е. конечно можно после спасения мира еще и повесить картину на стену, но все-таки первое и без второго - достаточно веский повод, чтобы гордиться собой.

… А теперь вернемся к нашим баранам, с которых мы начали.
Я сейчас пишу фики. Не много, но достаточно для того, чтобы говорить об этом писании в настоящем, а не прошедшем (или будущем) времени. Я пишу их потому, что мне так хочется, и я не считаю, что для моих действий нужно еще какое-то обоснование. С моей точки зрения важно только одно: получилось ли у меня сказать то, что я хотела, так, как я хотела и теми словами, которыми я хотела. Если получилось - кам-кам-каммала, мы говорим спасибо тебе; больше ничего не имеет значения.

Умение писать - это некая техника. Его можно (и следует) тренировать, себя надобно и почаще пороть (если есть за что), и почаще хвалить (если есть за что). Если писать - действительно важно для человека, то есть смысл серьезно относиться ко всему, что пишешь, будь то ориджинал или фик. И я не готова рассматривать фанфикшн как просто игру, потому что для меня это такая же работа, как и оридж; по правде, над фиками я работаю даже старательнее.

В последнее время я вижу, что у меня, кажется, получается сказать. Так, чтоб меня поняли. Для меня не имеет значения, что понять меня, по сути, могут только те, кто знаком с данным каноном; потому что, повторюсь, писательство - это техника, умение, навык, я тренирую его так, как мне удобно, я использую его так, как я хочу. Я не гуру или учитель, я не вижу особой важности в том, чтобы донести себя всему миру. Вполне достаточно, если именно то, что я могу и хочу сказать здесь и сейчас (теми словами, которыми я хочу говорить, и в той вселенной, в которой мне удобно их сказать), услышит кто-то один. Даже если этим одним буду я сама.

Для меня очень важно писать, и писать хорошо. А вот все остальное для меня не важно. И, конечно, можно накопать чего-нибудь, и в чем-нибудь эдаком меня обвинить (например, в эгоизме, снобизме, глупости, недальновидности, упрямстве, еще в чем-нибудь столь же лестном), но ведь, по большому счету, как я пользуюсь своим инструментом - никого не касается, не так ли? Тем более, что находятся люди, которых таковое применение инструмента также вполне устраивает.

Наверное, dixi.

Ко мне обычно приставали сотрудники. Но это не суть важно.

---

Подключила свой старый винт со сдохшего компа. Гоняю на вирусы. Если все будет нормально я его вообще не буду снимать. Там музыки полно, мультиков, очень удобно.

---

Что всегда кажется наивным в сериалах о героях, так это их неумение справится с отрицательными героями. Вот какого Дин не покалечил Гордона? Ведь чего проще: приличный перелом руки, а лучше ноги -и он ни когда уже не будет охотником. Какого носится с Бэлой, а потом приставлять ей пушку ко лбу, когда уже поздно? Что, слабо было ей тоже руку сломать? Или отрезать на фиг? Она осталась бы живой (если не учитывать собачек, конечно, но зритель-то об этом не знал), но воровкой уже тоже работать не смогла бы. Какого черта? А такого, что инстинкт целостности у нас похоже сильнее инстинкта самосохранения.

---

"…Неделю назад Ая все же вышла из комы. Медленно, но верно врачи уводили девушку с опасного карниза, на котором та балансировала последние десять дней. Мастера скальпеля и реанимации словно уговаривали ее, прельщали жизнью, отворачивали, отвлекали. Ран не отходил от нее, от своей маленькой сестрички, почти никогда, шепча всяческую бессвязную чушь, которую и не нужно слушать, поскольку воспринимаешь само настроение, саму тональность, звук голоса – речь здесь не важна.… И вот на десятый день бессонного бдения; на десятый день та трепетная, самоотверженная забота, которой посвящал себя Ран, дала плоды. Ночью ресницы, густые длинные ресницы его сестренки затрепетали и веки, дрогнув, слегка приподнялись."

Уся обрыдалась. Просто... слезу текут как у крокодила.

---

Как хорошо, когда можно нормально дышать. Я прям летала сегодня! Жизнь налаживается.

---

" - Сердце стучит, легкие работают, чего еще надо?
- А голова?
- А голова - предмет темный и науке не подлежит."

За два дня - ни одной строчки. Пойти, сложить голову на полочку?

---

Вот какого черта после переустановки винды моя беспроводная мышь не работает? Ну какого?

Бураном в больнице снесло крышу со второго корпуса, в соседней палате разбило окно. Дома у меня свет есть 20 минут, а потом два часа нету. Жесть!